История от Роксоланы

Часть 1-я. Минорная.

1984 год. Год окончания института. Год моей свадьбы.

Я – молодая, очень счастливая, уверенная в своем будущем женщина. Впереди только радужные перспективы.

Для полного счастья не хватает самой малости – родить ребенка. Хотя мне всего 22, а так хочется уже стать мамой! Да и муж постоянно говорит о том, что хочет сына. Но проходит год, а месячные все приходят и приходят с завидной регулярностью. Не желая откладывать дело в долгий ящик, я начинаю обследоваться. Заключение ГСГ – непроходимость обеих труб.

Мой врач говорит, что появился новый способ рассечения спаек – лапароскопия. Но пока в Украине это делают только в Киеве и в Днепропетровске. Поэтому мы сначала попробуем полечить другим способом – гидротубации, грязи… А если это не поможет, тогда она даст мне направление на лапароскопию. Каменный век!

Гидротубации – это когда в трубы вводят лекарственный раствор в надежде, что поток жидкости «растворит» спайки. Как я узнала гораздо позднее, метод малоэффективный, а вот осложнения в виде гидро- и пиосальпинксов дает довольно часто. Но тогда я не особо вникала в это. Я, наивная девчонка, еще верила безоглядно врачам.

Итак, я ложусь в стационар на 10 сеансов гидротубаций. После 7-й процедуры у меня внезапно поднимается температура, но врач, несмотря на это, заканчивает курс под прикрытием антибиотиков. 29 декабря я наконец-то дома. Ура! Готовимся к встрече Нового года. 30 декабря у меня вновь поднимается температура до 38, а 31 декабря «Скорая» увозит меня в больницу с дикими болями и температурой под 40. Пиосальпинкс (гнойное воспаление трубы). Но врачам, конечно, не до меня. Все встречают Новый год.

Следующие 5 дней я помню очень смутно, т.к. находилась в полубредовом состоянии из-за высокой температуры. Наконец мои родители настояли на том, чтобы меня посмотрел завотделением. Оказалось, что труба с пиосальпинксом лопнула, и у меня уже начался перитонит.

Экстренная операция, которую проводил завотделением, один из лучших хирургов города. Хотя нужно было удалять обе трубы, вторую он все-таки оставил на свой страх и риск, чтобы не лишать меня надежды на чудо: а вдруг удастся с такой трубой забеременеть!

Не удалось… После такого «удачного» старта лечения я несколько лет боялась даже приближаться к гинекологическому креслу. А когда решила все-таки продолжить лечение, столкнулась с тем, что никто из врачей не рисковал браться за мою трубу после перитонита. Что касается лапароскопии, то, посмотрев мои снимки до операции и после, мне сказали: если бы вы сразу обратились к нам, эти спайки легко можно было бы убрать (у меня спайки были только в самом конце труб на выходе к яичникам), а теперь, увы, ничего не получится.

Спустя еще несколько лет последовал развод с мужем – он ушел к женщине, которая ждала от него ребенка. Вот такая грустная история…

И, наверное, можно было бы поставить на ней точку, если бы не появилась надежда в виде ЭКО-технологий. Подумать только, в те времена, середина 80-х, мы слышали о том, что где-то на Западе есть такой новый метод лечения, но это звучало как фантастика. И уж точно было недоступным для простых «советских граждан».

Часть 2-я. Мажорная.

Прошло три года. Я во 2-й раз вышла замуж. Своему будущему мужу я рассказала всю правду о своем неудачном лечении и о том, что вряд ли смогу иметь когда-либо детей. Но он мне ответил на это, что мы еще поборемся, а не получится, так усыновим.

Еще несколько лет прошло в бесплодных попытках вылечить мою единственную трубу. Результат лечения – гидросальпинкс огромных размеров, который время от времени воспалялся, и меня на «Скорой» отвозили в больницу с резкими болями и высокой температурой.

Пока мы «созревали» для ЭКО, наши знакомые – «друзья по несчастью» - успели родить дочку с 1-й же попытки. Это известие добавило нам решимости и оптимизма. Побывав в трех киевских клиниках, мы нашли «свою». Почему-то только в 3-й клинике у меня возникло ощущение света в конце туннеля.

На момент нашего первого визита к врачу мне было уже 39 лет. Но прежде чем начинать протокол, нужно было еще удалить трубу с гидросальпинксом (кстати, в двух предыдущих клиниках никто об этом не заикался), затем сделать гистероскопию и дождаться ее результатов. Так что первый протокол мы начали, когда мне было почти 40. Вот тут-то я поняла, что времени у нас почти нет, что нужно успеть вскочить в последний вагон уходящего поезда. И начался наш полуторалетний марафон.

1-я попытка - август 2002 года. Результат нулевой. К тому же созрело очень мало яйцеклеток (уже не помню точно сколько), и подсаживали всего один эмбрион. Отрицательный результат нас не обескуражил. Мы и не надеялись на то, что все получится с первого раза.

2-я попытка - октябрь 2002 года. Выросло немного больше яйцеклеток (в этот раз был короткий протокол), но качество их вновь было не ахти, и опять подсадили только один эмбрион. Результат тот же. После отрицательного анализа крови на ХГЧ врач заговорил о донорской яйцеклетке. Он сказал, что можно, конечно, и дальше пробовать со своими. Более того, он уверен, что с моими яичниками вполне может получиться беременность. Но вот когда, с какой попытки? Качество яйцеклеток, мягко говоря, оставляет желать лучшего, а время работает против нас. Конечно, наша первая реакция: никакой ДЯ, будем пробовать только с моими до победного конца!

3-я попытка – февраль 2003 года. В этот раз было 4 неплохих яйцеклетки и подсадили (ура!) 2 эмбриончика. Все 2 недели после подсадки я каждый вечер перед сном представляла себе две полоски на тесте. И вот, наконец, пришло время делать тест. Я напряженно всматриваюсь в него – вот появилась четкая первая полоска, проходит еще минута и начинает проявляться ВТОРАЯ ПОЛОСКА! Она становится все четче и четче. Сомнений нет – я вижу 2 полоски!!! Я беременна?! Да, я беременна!!! Бегу скорее к мужу и тычу ему под нос тест с двумя полосками. УРА! У нас все получилось!! Через неделю возвращаюсь из клиники с первой «фотографией» нашего будущего ребенка. Это маленькая горошинка в матке скоро превратится в нашего малыша или малышку.

2 недели летаю на крыльях от радости. С нетерпением жду следующего УЗИ, чтобы увидеть, как вырос наш малыш. И вот УЗИ через 5 недель после переноса. Ого, как выросла эта «горошинка»! Я так занята ее разглядыванием на экране, что не сразу замечаю озабоченность врача.

И как гром среди ясного неба звучат слова: к сожалению, сердцебиения нет…

Нет, этого не может быть! Только не со мной! Мне говорят, что иногда такое случается, что нужно подождать, повторить УЗИ через неделю. Но в глубине души я уже понимаю, что это конец.

Через неделю сердцебиение не появилось… Эмбрион остановился в развитии, так и не превратившись в ребеночка. До чистки я еще как-то держалась. А вот потом меня прорвало – как я рыдала, ощущая внутри себя жуткую пустоту! Кто прошел испытание замершей беременностью, меня поймет.

После 3-й попытки я поняла, что безмерно устала, как физически, так и морально. Я так хочу ребенка! Но у меня нет больше сил проходить через все это еще и еще раз. Да и возраст – уже за 40 перевалило.

И если доктор говорит, что с ДЯ шансов намного больше, пусть будет ДЯ. Вот с такими намерениями мы пришли к доктору. Но доктор нас удивил: он очень рекомендовал попробовать еще раз со своими клетками (ведь была же беременность, а от замершей не застрахован никто). И это притом, что, согласно нашему договору с клиникой, начиная с 3-й попытки, мы оплачивали только медикаменты, а за саму программу должны были заплатить лишь в случае удачной попытки, после того, как УЗИ подтвердит 8-недельную беременность.

4-я попытка – сентябрь 2003 года. И вновь мои яйцеклетки меня подвели. Перенесли, правда, опять два эмбриончика. Но доктор сразу сказал, что они отстают в развитии (вроде четырехклеточные, хотя должны быть уже восьмиклеточными). Но раз они есть, то грех не пересадить их в матку, а вдруг… Чуда, однако, не произошло.

После 4-й неудачной попытки мы с мужем полностью приняли мысль о ДЯ. Время идет, моложе мы не становимся. Все деньги, которые зарабатываем, уходят в клинику.

В доме после ремонта несколько лет живем как на вокзале: старую мебель почти всю выбросили, а на новую денег нет.

И в это же время я случайно открываю для себя сайт Пробирки, а на нем раздел «Донорская яйцеклетка. Трудное решение». После чего отпадают последние сомнения. Звоню в клинику сказать о принятом решении. Доктор уверяет меня, что с донорской программой у нас все получится с первой, максимум со второй попытки. Я ему почему-то верю.

5-я попытка – февраль 2004 года. У донора взяли 20 яйцеклеток, получили 13 эмбрионов. С моими яичниками я и представить не могла, что такое возможно! Теперь я уже уверена, что на этот раз у нас все получится. Анализ крови на 11-й день – высокий ХГЧ!! Дальше 2 четкие полоски на тесте (тест делали просто так, чтобы полюбоваться на эту «сладкую парочку»). Первое УЗИ – 2 плодных яйца!!! Второе УЗИ (как же я боялась повторения прошлогоднего кошмара!) - все в порядке, сердцебиение хорошее, эмбрионы растут.

Но, видимо, где-то наверху решили, что я еще не все испытания прошла на своем пути к материнству. Первый триместр беременности очень сильно напоминал американские горки: вниз – вверх, снова вниз – и снова вверх. Трижды у меня начиналось сильное кровотечение со сгустками. И каждый раз казалось, что все, это конец.

Но эмбриончики, как ни странно, стойко держались и продолжали расти. Затем доктор начал настоятельно рекомендовать редукцию: учитывая множество факторов, шансы благополучно выносить и родить двоих у меня минимальны. Ах, как непросто далось нам это решение! До сих пор сжимается от боли сердце, когда я об этом думаю. Наконец, УЗИ в 12 недель.

Я вижу на экране, как весело кувыркается мой ребенок внутри меня, на глаза наворачиваются слезы радости… Самый опасный период позади! У нас все хорошо!!! И тут еще один удар: у плода воротниковое пространство несколько больше нормы, а это маркер синдрома Дауна. То есть может быть да, а может быть нет. Чтобы знать наверняка, нужно делать или биопсию ворсинок хориона сейчас, или амниоцентез в 16 недель. Мы выбираем биопсию. Эти несколько дней до анализа и затем в ожидании результатов были самым тяжелым испытанием на нашем экошном пути. И тогда я себе сказала, что если биопсия не подтвердит подозрения, то я перестаю беспокоиться раз и навсегда – у меня родится нормальный, здоровый ребенок. Результаты биопсии: никаких хромосомных отклонений нет, у нас будет дочка!!!

Я сдержала свое слово – оставшиеся полгода я наслаждалась каждым днем своей беременности, с удовольствием принимала кучу поздравлений и комплиментов. И даже преждевременное старение плаценты и многоводие, сопровождавшие последний триместр беременности, не могли повлиять на мой положительный настрой.

Сейчас нашей доченьке пять месяцев. Каждый вечер перед сном, какой бы уставшей я ни была, я подхожу к ее кроватке и возношу Богу две молитвы: благодарю за то, что он даровал мне это невероятное счастье – быть мамой, и прошу у него здоровья и счастья для моей дочурки.

Познать радость материнства после многих лет лечения, после того, как ты уже почти утратила надежду и смирилась со своей судьбой – это все равно что обрести зрение слепому от рождения человеку. Да, он, конечно, очень хотел прозреть, он понимал, что есть какой-то мир цветов и красок, который недоступен для него. Но все это было как-то умозрительно, что ли. И вот он обрел дар видеть! И не устает восхищаться всем, что видит, любоваться пылающим закатом, яркими весенними красками, заснеженным лесом… И он кричит на весь мир: посмотрите, как красиво, как замечательно! А люди вокруг удивляются его восторгу, они-то давным-давно привыкли ко всему этому, для них это само собой разумеющееся. Да, красиво, но кричать-то зачем? И только мы, так долго шедшие к своей заветной мечте, можем понять этот восторг, это острое и не тускнеющее со временем ощущение счастья, когда держишь на руках своего ребенка, когда видишь его улыбку, слышишь его звонкий смех….

А донорская клетка… О ней я забыла еще тогда, когда впервые на УЗИ услышала сердцебиение своего ребенка.