Группа: Никитин-Китаев-Савицкий–Иванова

Вспоминает А.И. Никитин:
« Я как живая история (смеется). О вопросах  репродукции человека стали говорить в научных публикациях тогда, когда я был уже во вполне сознательном студенческом возрасте, хотя о  проблематике ВРТ (вспомогательные репродуктивные технологии), конечно же, еще не задумывался. Первым своеобразным толчком, вызвавшим интерес к такой проблеме, как методы лечения бесплодия, в частности, экстракорпоральное оплодотворение, стал приезд в Ленинград  итальянца Петруччи. Он стал известен, как исследователь, сумевший осуществить оплодотворение яйцеклетки и вырастить эмбрион человека вне организма до довольно продвинутых стадий, когда уже начинается образование органов. Это было время господства коммунистической идеологии. Партия нас воспитывала в духе необходимости сделать советскую науку передовой в мире, использовать научные достижения для блага человечества, построения нового общества и т.п. Это накладывало отпечаток на воспитание, на восприятие мира. Вся страна стремилась к «вершинам коммунизма.»

Если верить сообщениям прессы, то итальянцу удалось невозможное. Он не только смог оплодотворить ооциты, но и культивировал полученный эмбрион на протяжении восьми недель. На лекции, которую читал Петруччи в Ленинградском медицинском институте, был аншлаг. Меж тем, как выяснилось позже, невероятное открытие оказалось не более чем мистификацией.

Вспоминает А.И.Никитин:
«Он показывал фотографии яйцеклетки. Это несложно было сделать уже в то время. Получая, например, яйцеклетки из оперативно удаленных яичников. Далее - фото сперматозоида. Это еще легче. Дальше уже оплодотворение яйцеклетки и сформировавшийся эмбрион. Замечу, что на самых ранних стадиях эмбрион, например, мыши и человека похожи. А вот промежуточные стадии, самые ответственные, с  которыми мы и «работаем», их не было. Не были продемонстрированы созревание ооцита, без которого невозможно оплодотворение яйцеклетки, дробление зародыша и так далее».

Среди публики – именитой и не очень - собравшейся послушать Петруччи, присутствовал студент – медик Анатолий Никитин, который тогда даже не подозревал, что спустя всего несколько лет, именно ему будет предложено всерьез заняться реальным решением этой проблемы.
Предложение заняться репродукцией человека поступило в середине 60-х годов от директора академического Института акушерства и гинекологии в Ленинграде (ныне институт им. Д.О.Отта) М.А. Петрова-Маслакова, имя которого было широко известно не только в СССР, но и за рубежом. К тому времени студент Никитин уже успел окончить институт и защитить кандидатскую диссертацию.

Из мемуаров Э.М. Китаева:
«М.А. Петров-Маслаков, являя собою пример истинного служения науке, чутко реагировал на появление новых открытий, идей и предложений в различных областях медицинских и биологических знаний. Человек эмоциональный, страстно увлеченный своей работой, он с восторгом оценил перспективы такого нового направления, как вспомогательные репродуктивные технологии, и, конечно же, экстракорпоральное оплодотворение,  и, как обычно это было ему свойственно, решил немедленно претворить задуманное в жизнь. Он недолго раздумывал, кому бы поручить это ответственное дело. Из многих молодых ординаторов и аспирантов в Институте, пожалуй, был один, на которого в деле решения трудной задачи, требующей необыкновенной усидчивости, можно было положиться. Этот серьезный, весьма учтивый, молодой ординатор лаборатории патологической анатомии, недавно успешно защитивший кандидатскую диссертацию, по мнению руководителя лаборатории профессора Кулябко, имел неплохие шансы для своей дальнейшей карьеры. И вот однажды Никитин был приглашен в обширный кабинет директора, и ему было предложено заняться решением новой проблемы, проблемы, о которой в тогда еще Советском Союзе никто и не помышлял – программа лечения бесплодия, и, в частности, искусственное оплодотворение. Женщин с диагнозом «бесплодие», было немало, и, хотя причины бесплодия были разными, объединяло  всех женщин  одно – желание стать матерью. Сдерживая внутреннее волнение, как всегда внешне спокойный и собранный, он, сознавая огромные перспективы новой работы с программой ЭКО, с готовностью согласился приступить к исследованиям, изучению вспомогательных репродуктивных технологий. Но для патологоанатома это был настолько новый крен в его научной деятельности, что внедряться в новую область приходилось, по сути, с нуля ».

Процесс «вникания» шел довольно медленно. Не было никакого специального оборудования – ни инкубаторов, ни ламинаров  – эти приборы просто не производились в Советском Союзе. Было не очень понятно, с чего начинать. Идея, интересная сама по себе, еще не до конца осознавалась как решение проблемы.
Учитывая то, что это были времена «железного занавеса», нужной информации было крайне мало. До самых простых вещей, которые сейчас кажутся просто банальными, приходилось доходить самим – путем многих проб и ошибок.

Несмотря на то, что добывать ооциты научились очень быстро, оплодотворить их никак не получалось. Немало времени прошло, прежде чем ученым удалось выяснить, что виной тому незрелость полученных гамет. Еще больще времени заняли попытку "поймать" яйцеклетку на этапе, близком к овуляции. Не получилось. Тогда ее стали пробовать "дорастить" до нужного состояния, помещая в специальную культуральную среду. Тоже безуспешно. И, как это порой бывает, помог случай.

Вспоминает А.И. Никитин:
« Я привозил в середине дня яйцеклетки, мы их изучали на полу - самодельной микрокузнице. Вытягивали электроды, которые вводили в яйцеклетку, смотрели, как изменяется процесс созревания. Но получить оплодотворение яйцеклетки не могли, так как они были незрелые. Но однажды Наталья Андреевна Саможкина  получила яйцеклетки, запихнула в термостат и оставила до утра. Доживут или не доживут -  она не знала. Каково же  было удивление, когда утром  она пришла и увидела,  что яйцеклетки не только «живы», но и продвинулись в мийозе, то есть, готовы к оплодотворению. Благодаря этой случайности, мы поняли, что таким образом можно получать зрелые ооциты, а значит, и оплодотворение яйцеклетки станет возможным. Причем СО2 инкубатора тоже в то время не было,  но были, так называемые, эксикаторы. Как известно,  наш выдыхаемый воздух содержит 5 % СО2, мы туда дышали несколько минут, плотно закрывали, создавали своего рода СО2 инкубатор. Очень хорошо пошло созревание, теперь нужно было осуществлять оплодотворение яйцеклетки »

К сожалению, оплодотворение, так же, как  созревание,  происходило не так просто. Это было уже начало 80-х годов. Оборудование преимущественно было самодельное. Постепенно появлялось кое-какое фирменное оборудование, в частности – СО 2 инкубаторы, которые были «подарены» отделом репродукции Всемирной организации здравоохранения. К тому времени в Ленинграде также стали создаваться так называемые андрологические лаборатории, откуда и поставлялась качественная сперма.

 Получения зрелых ооцитов было освоено. Но процесс не продвигался. Сначала «свежий» материал, полученный от донора спермы,  пипеткой «накапывали» на женскую половыую гамету. Однако на протяжении пятнадцати минут яйцеклетка … погибала. Необработанная сперма убивала ее. Попытки разбавлять семенную жидкость культуральной средой также не приносили успеха. Проблема казалась неразрешимой. А тем временем появилась на свет знаментая Луиза Браун - первый ребенок "из пробирки". В Союз стали просачиваться скудные сведения об этом методе, хотя, конечно, никаких подробностей технологического процесса не было. Ухватились за то, чтоодна из статей Эдвардса содержала крайне любопытный момент: эякулят перед проведением ЭКО нужно "пропустить" через центрифугу.

Вспоминает А.И. Никитин:
«Нам это показалось чересчур сильным воздействием. Живую клетку помещают в центрифугу. Человека понятно, но клетку… со слабой мембраной, она в полужидком состоянии. Что с ней будет? Тем не менее, мы повторили то, что сделали они. Провели анализ спермы. И, о чудо! Все сперматозоиды осели на дно пробирки. Можно было  ее перевернуть, вылить жидкую часть, а осадок, т.е. чистые, отмытые спермии развести порцией свежей среды. Такие сперматозоиды уже были способны осуществить оплодотворение яйцеклетки. Вот так было получено экстракорпоральное  оплодотворение в пробирке».

Наконец Никитин смог доложить руководству института о том, что получен жизнеспособный эмбрион. Однако очевидно, что это еще не гарантирует наступления беременности. Никитин отлично понимал, что теперь совершенно необходима слаженная работа эмбриологов и врачей-клиницистов. Как это было принято в те времена, решение принималось на партийном собрании, где создание отделения репродуктологии сочли чем-то из области ненаучной фантастики. Таким образом практическое осуществление разработок было отодвинуто на длительное время.

Вспоминает А.И. Никитин:
«В плане обеспечения необходимым для ЭКО, оборудованием Ленинград в то время был обычным периферийным городом. Все шло через Москву по спецраспределениям, а в столице было достаточно «желающих», занимающихся «выбиванием фондов». Денег на оборудование выделялось мало. Поэтому в Ленинграде все развивалось довольно медленно. Спустя какое-то время появились ультразвуковой аппарат (с выставки датской фирмы),  лапароскоп, сначала отечественный, потом германский. В конце 1984 года мы стали получать яйцеклетки при лапароскопии. Началось своеобразное соревнование между московской и ленинградской группами. Я думаю, что группа Леонова была обречена стать первой по причинам, о которых я говорил выше. Когда узнали о том, что в Москве родился первый ребёнок из пробирки, было, конечно, чувство досады, однако, к тому времени у нас уже была первая беременная после ЭКО»

  В одном из докладов Эдвардса сказано, что рождению Луизы Браун предшествовали сотни неудачных переносов. Питерской группе ученых удалось достичь беременности на тридцатой попытке. Естественно, не нужно забывать, что Эдвардс и его коллеги сталкивались с еще большим количеством неизвестных - они были настоящими первопроходцами в этой области. Беременность первой пациентки ленингадской группы велась при институте. Роды прошли успешно -  на свет появился второй в нашей стране ребенок "из пробирки", мальчик по имени Кирилл. Первый - девочка Лена - родился ровно на 9 месяцев раньше, благодаря работе московских ученых под руководством Б.В. Леонова.